Моя приятельница, поступившая в вуз — а было это еще во времена Советского Союза, — отчитываясь о вступительных экзаменах радостно сообщала, что ей попалась тема сочинения, которое она писала еще в школе. И тогда, в десятом классе за сочинение ей поставила четверку сама Самигуллина.
Из многих достойных учителей моего детства невозможно забыть Александру Ивановну Самигуллину, учителя русского языка в двадцать первой школе. Увы, перелистав фотоальбомы, я не смогла найти ни одного снимка, где она запечатлена. В те времена в школу не ходили с фотоаппаратом…
Строгая, всегда подтянутая, неприступная как крепость словесности. Она и была настоящей крепостью, человеком, для которого нет важнее ее предмета. На уроках, которые проводила Александра Ивановна, всегда стояла тишина. Малейший шум во время объяснения новой темы карался замечанием в дневнике, либо двойкой за поведение, либо даже удалением с урока. Учеников она делила на несколько категорий — те, любил ее предмет, были ее любимчиками. Я, кстати, и сейчас горжусь тем, что входила в эту категорию.
Те, кто просто исправно учил уроки, но не был звездой, удостаивались ровного отношения и хороших отметок. Но была категория, которую Александра Ивановна называла «братва» — они не хотели учиться, зевали на ее уроках и тупо ждали звонка. К «братве» она относилась со снисходительным презрением. Это презрение иногда заставляло вырваться из сонно-дремотного состояния и начать трудиться…
Что касается литературы, то Самигуллина не признавала учебник. Важнее всего был конспект, который ученики обязаны были сдавать на проверку каждую неделю. И не дай Бог какие-то темы ее пламенных лекций были недостаточно полно законспектированы!
А лекции действительно были уникальными — это целый мир истории литературы. И представьте, без всяких цифровых и мультмедиа штучек они надолго оставались в памяти: внутренний мир Наташи Ростовой и проблема «лишнего человека», нигилизм и декабристы, разбудившие Герцена, дубинноголовая Коробочка и идеалист Чацкий, которому прислуживаться тошно.
Самигуллина успевала все — устраивала диспуты и литературные вечера. Ее предмет был уроком жизни, который она одухотворяла своим видением.
Не знаю, может ли сегодня словесник, задавленный рутиной школьных будней, успевать так много, как успевала она, искренне отдаваясь любимому делу. Но если может, то это героический учитель…
Светлана Добрицкая