В России отмечают сорокалетие наркологический службы. В Новороссийске 40 лет назад она начиналась с одного врачебного кабинета в первой поликлинике. Через несколько лет, в 1985-м, в городе открылся свой собственный наркологический диспансер со своей особенной структурой, которая сейчас изменилась. Тогда сообща работали медики и милиция, в чьем ведении был медвытрезвитель. Врач-нарколог Александр Дегтярев, который занимался лечением пациентов со дня основания диспансера, вспомнил, как все было в самом начале.
Каждый район обслуживал врач, психиатр-нарколог. Некоторые пациенты не испытывали большого желания лечиться, но родные и коллеги по работе их убеждали, что других вариантов вернуться к нормальной жизни у них нет.
Существовал порядок: если человек дважды в год попадал в вытрезвитель, то ему рекомендовали прийти к врачу-наркологу. Причем настоятельно. Врач назначал лечение, поддерживающую терапию. Зависимый (как бы теперь сказали) от алкоголя несколько лет стоял на учете в диспансере. И должен был регулярно посещать медучреждение. Первый год – каждый месяц, потом раз в квартал, позднее – раз в полугодие. Если лечение и реабилитация проходили успешно пациента снимали с учета. За пациентом, если надо, приглядывал участковый милиционер, на предприятии составляли на него характеристику. Если у пациента вдруг случался срыв, то могли отправить на лечение в ЛТП, а это целых четыре месяца вдали от привычной обстановки
В составе диспансера было наркологическое отделение при промышленном предприятии. Его в Новороссийске и называли ЛТП – лечебно-трудовой профилакторий. На самом деле это нечто другое, закрытое учреждение, с настоящей изоляцией от общества. Но горожане привыкли к такому названию, знали, что на «той стороне», на улице Комсомольской, 22 есть ЛТП.
Сейчас в диспансере работает врач-нарколог Людмила Святова, которая была одной из первых сотрудниц того самого наркологического отделения. Она и рассказала о том, как ее пациенты лечились и проходили реабилитацию. Отделение на Комсомольской было рассчитано на 120 коек. Принимали туда только мужчин.
-У каждой кровати прикреплялась табличка с данными пациента — полное имя и диагноз. Врач при обходе уважительно приветствовал человека: «Доброе утро, Иван Иванович! Как вы сегодня себя чувствуете?»
Не дай бог, назвать его пьяницей или алкоголиком. Слово «алкоголик» было запрещено, — вспоминает Людмила Анатольевна. – Мы знали, что перед нами стоит задача – вернуть человека семье, обществу, а для этого нужно было вернуть пациенту человеческое достоинство. Тогда для этого многое делалось в целом по стране.
Лекарственная терапия сочеталась с многими другими способами лечения. Один из них – трудовая терапия.
Производственной базой был завод «Красный двигатель». Там в это время требовались рабочие, чтобы изготавливать гильзы для тракторов. Работа не самая легкая, не слишком популярная, монотонная. Для нее использовали контингент ЛТП. Кстати, очень многие после курса лечения были очень благодарны, что им был дан такой шанс. Часть их заработка уходила на их же содержание, а сорок процентов зарплаты оставалось пациентам, и они возвращались домой с деньгами.
Так вот утром трудинструкторы разводили пациентов по цехам, разумеется, тех, кто был выведен из острых состояний. На заводе они не только работали, там же обедали. Возвращались в отделение, и начиналась психотерапия.
— Мы в восьмидесятых столько методик освоили! — вспоминает Людмила Святова. – Главврач наркодиспансера Николай Александрович Лесунов нас постоянно отправлял учиться. Один из центров, где наркологи со всего Союза делились опытом, был в Харькове. Мы узнавали новое, приезжали в родной город и внедряли.
Медики использовали музыкотерапию, есть мелодии, которые дают наибольший эффект, расслабляя пациента. Была библиотерпия. Это значит, больным читали художественную литературу, где рассказывалось, как пагубно влияет алкоголизм на человека. Из кинопроката брали фильмы на эту же тему. Смотрели такие картины как «Влюблен по сосбственному желанию», «Афоня». Обсуждали их. Использовалась и иглотерпаия.
Была и семейная терапия. Врачи общались не только с больным, но и с его родными. Консультировали, как поддержать мужа, брата, сына.
Летом пациенты ЛТП вместе с санитаркой поднимались не склоны Маркотха. Собирали в мешки чабрец. Считалось, что это растение лучшее рвотное средство. Его высушивали прямо в отделении, а потом применяли во время особой процедуры, которая должна была вызвать отвращение к спиртному.
Больным давали отвар чабреца. Потом они собирались с тазиками в специальном помещении. Им наливали небольшую порцию спиртного. Врач четко и ясно произносил слова о том, какую неприязнь вызывает алкоголь, как противен только один его запах. От этого запаха в желудке возникает комок… Рвотный рефлекс срабатывал, тазики наполнялись, мозг фиксировал все неприятные ощущения, у кого-то после этой процедуры действительно наступал отказ от спиртного.
— Какие методики лечения тогда давали лучший результат? – интересуюсь у Людмилы Анатольевны.
— Терапия была комплексной. И на организм, и личность каждого могли действовать разные методики. Но у нас в отделении все было нацелено на то, чтобы дать человеку мотивацию. Стимулом становился лечебный отпуск, когда на выходные разрешали отправиться домой. Поощряли за выполнение плана, за активность на процедурах. Да и сами между собой наши больные делились друг с другом, что лучше стали себя чувствовать. Они понимали, что алкоголизм нельзя вылечить до конца, можно только привести организм к стойкой ремиссии.
Множество семей до сих пор благодарны наркологам за то, что спасли их от распада, потому что помогли мужу «завязать». Людмила Святова до сих пор встречает тех, кто говорит ей спасибо.
Одним из благодарных пациентов оказался очень известный в Новороссийске художник. Его произведения украшают многие общественные места Новороссийска. Он тоже прошел через ЛТП. В отделении специально выделили для него комнату, где он мог работать над своими картинами. Когда он прошел курс лечения, то стал обходиться без алкоголя. На память Людмиле Анатольевне подарил две картины. Карьера художника пошла вверх. Он стал членом Союза художников СССР. Так что все утверждения о том, что для создания произведений искусства нужен допинг в виде алкоголя или наркотиков, не имеют никаких оснований.
Сложнее лечить страдающих алкоголизмом стало после того, как Горбачев стал вести антиалкогольную кампанию. С прилавков магазинов исчезло качественное спиртное, начали вырубать виноградники. Стали устраивать безалкогольные свадьбы. И в ЛТП стали попадать более тяжелые пациенты. Наркологическое отделение при «Красном двигателе» стало меньше финансироваться. В итоге от наркологических отделений при промпредприятиях отказались.
И хорошо, что последнее время новое поколение врачей стало обращаться к многолетнему опыту, накопленному наркологической службой. Ведь люди, которые все это начинали, очень болели за свое дело.
Светлана Добрицкая для «Новороссийского рабочего».
Фото: Яндекс