Россия потеряла новороссийского ученого

Ушел из жизни доктор наук, профессор Государственного морского университета им. Ф. Ушакова Александр Плонский. В вузе сейчас готовятся к печальной траурной миссии – проводы коллеги и учителя состоятся 10 августа в 11.30 в ритуальном зале горбольницы № 1.

В смерти Плонского есть неясные моменты, ими занимаются правоохранительные органы. А его супруга Тамара Васильевна находится в больнице.  И медики, близкие люди, товарищи по работе делают все, чтобы вернуть к жизни женщину, которая больше 40 лет была музой профессора, его коллегой и помощником.  Ей противопоказано волнение,  сочувственные звонки, и та истерия, которая возникла вокруг последних событий.

Последнее большое и очень обстоятельное интервью Александр Плонский дал журналисту Светлане Добрицкой для одной из городских газет. Связано он с 90-летним юбилеем ученого. Сегодня его публикует Новорос Стартап.

У Александра Филипповича все расписано по минутам даже в день рождения. В небольшую и скромную по нынешним меркам квартиру приходят с поздравлениями целые делегации, заранее договорившись о визите. Однако приветственное письмо от президента России Владимира Путина, которое принесли представители администрации Южного района, не значилось в заранее составленном графике и было очень приятной неожиданностью.

День рождения Плонского приходится на 10 мая, но профессор – человек не суеверный, всегда отмечал его чуть раньше, объединяя с Днем Победы. И рассказ о себе Александр Филиппович начинает с военной юности. Он вырос в Москве в семье врачей. Когда началась война, Саше было пятнадцать, за плечами восемь классов. Через несколько дней после известия о нападении гитлеровской Германии Плонский пришел в военкомат, чтобы записаться добровольцем. Конечно, подростка не отправили в действующую армию, но взяли вольнонаемным санитаром в военный госпиталь, он находился в селе Валуйки на Украине.

Осенью фашисты совсем близко подошли к этому населенному пункту. Раненых медперсонал буквально на себе выносил из-под огня. Александр был крепким парнем, тоже не отставал от товарищей. Им повезло – удалось вырваться из окружения. Тот эшелон, на который погрузился госпиталь, помотало по фронтовой территории. У поезда не было какого-то определенного маршрута, железная дорога заполнена другими поездами, которые везли войска и оружие, их пропускали в первую очередь. А санитарный состав направляли на любой свободный путь, и ехал он по непредсказуемой траектории. Госпиталь на колесах состоял из теплушек — товарных вагонов, которые приспособили для перевозки людей. Мог остановиться на пять минут, мог – на три часа. И во время этих остановок врачи делали обходы, давали распоряжения медсестрам и санитарам, раненых переправляли в госпитали, которые находились на станциях.

Работа в таком поезде была обыденной и тяжелой. С Украины до Москвы эшелон шел несколько месяцев. Только летом 1942 года Александр Плонский оказался в столице. На этом война для несовершеннолетнего паренька закончилась. Подвигов он не совершал, но тем не менее был награжден медалью «За победу над Германией».

— Москва не была разрушена, — вспоминает Александр Филиппович.- Город жил своей жизнью. Даже вузы набирали студентов. Я решил поступать в МАИ – Московский авиационный институт. Но я закончил только восемь классов, а в студенты принимали после десяти. В приемной комиссии предложили поучиться годик на подготовительном факультете. Я даже в госпиталь брал с собой учебники, быстро освоил программу двух лет и через полтора месяца стал студентом.

В институте Плонский учился на инженера-механика по радиолокационным установкам и дополнительно записался в парашютную школу. После курса теории будущих парашютистов ждала практика – нужно было совершить двадцать прыжков с вышки в парке культуры. Плонский предложил: чего там вышка, я хочу сразу с самолета. Инструктор согласился, и студент совершил прыжок. Через два дня произошло чудо – Александру предложили стать начальником парашютной школы, видимо, за решительность. Он согласился. Лекции чередовал с тренировками, учил других.

Этот вид спорта поощрялся на государственном уровне. Сталин делал все, чтобы Советскому Союзу принадлежали все рекорды в этой области, требовал этого от спортсменов. Плонский прыгал с очень низких высот – со 100 и с 90 метров, входил в плоский штопор. Готовился и к прыжку из стратосферы — это почти космос, 11 километров над землей. В 1946 году проходил тренировку в барокамере, где создаются условия, близкие к условиям стратосферы: разреженный воздух, давление понижено. Но случилось несчастье – барокамера разгерметизировалась. Плонский мог погибнуть, но выжил. Когда на анализ взяли его кровь, она была черного цвета и пенилась пузырьками. Он оглох, и никто не давал гарантии, что тугоухость не останется на всю жизнь. Через год слух вернулся, но об авиации нечего было и мечтать.

Но жизнь продолжалась. После окончания МАИ Александр Филиппович преподавал, занимался наукой. Когда ему исполнилось двадцать пять, вышла в свет его первая большая книга «Пьезокварц в технике связи», она была переведена на разные языки и издавалась в разных странах. Один из экземпляров на китайском языке Плонский хранит дома. Потом было еще четыре десятка книг, в том числе и научно-фантастических, заведование лабораторией Московского радиотехнического научно-исследовательского института, работа в разных концах огромной страны. Карьера шла вверх, несмотря на то, что всю жизнь Плонский оставался беспартийным.

— Я и сейчас уверен, что членство в какой-то одной партии сильно ограничило бы мои взгляды, — делится Александр Филиппович. – Я во многом поддерживаю политику, которую проводит наш президент, но некоторые идеи, высказанные представителями других партий, например, коммунистами или справедливороссами, мне тоже нравятся.

— Какая научная разработка для вас самая значимая? – интересуюсь я.
— Вместе с директором челябинского часового завода мы изобрели миниатюрные кварцевые часы. Те самые, которые долгое время были очень популярны во всем мире. Мы получили авторские свидетельства и по 25 рублей премии. И все. Ни одно советское предприятие тогда не смогло наладить выпуск этих часов. А через пару-тройку лет в Швейцарии начали выпускать такие часы. Доказать, что аналог изобретен в Советском Союзе, не удалось, наше авторское свидетельство для швейцарцев просто бумажка. Многие мои изобретения относятся к военной промышленности. Даже в авторских свидетельствах они обозначены номерами.

Научные работы Плонский пишет вместе со своей женой Тамарой Васильевной, тоже профессором, кандидатом наук. Их сотрудничеству уже 47 лет – именно столько длится совместная жизнь. А начиналось все в аудитории Одесского политехнического института. Александр Филиппович, у которого за спиной было два неудачных брака, читал там лекции, а Тамара была студенткой. Прилежной студенткой, замечает Плонский. Ее аккуратные конспекты до сих пор хранятся в семейном архиве. Об их знакомстве лучше всего рассказывает супруга профессора:

— Я вышла из института вместе с подружкой, а Александр Филиппович увидел нас и предложил подвезти, доставил обеих по домам. В следующий раз он подвез уже одну меня. Так все и началось. Поженились мы еще до того моего диплома…

С тех пор они все время вместе, практически не разлучаются, хотя каждый вполне самодостаточен. Из-за Тамары Васильевны Плонские поменяли место жительства — по состоянию здоровья ей срочно требовалось переехать из Сибири на юг. Так и оказались в Новороссийске. Оба стали работать в Морской академии. Если совпадает расписание, идут туда под ручку и так же возвращаются домой. Хорошо, когда мужа и жену объединяют общие интересы. Тамара Васильевна старается разгрузить супруга от рутины, заполняет за него множество университетских документов. У них нет секретов друг от друга, круг знакомых тоже общий. Плонские живут тем, что интересно сегодня, сейчас…
То, что они выбирают в магазине для себя – одежду или обувь, — должно нравиться обоим. Полвека Александр Филиппович увлекался автотуризмом, намотал миллион километров. Тамару Васильевну тоже увлек – на ее счету несколько тысяч километров. Причем ездили не только на легковых машинах, но и на грузовике ЗИЛ 130 — по Памирскому тракту.

Будущее науки и образования очень волнует Александра Филипповича. Почему на научные исследования выделяется недостаточно средств? Почему заключается так мало хозрасчетных договоров, и тот же «Новошип» приобретает приборы за доллары на Западе, а не поддерживает российскую науку, размещая заказы в российских вузах?

— В советское время я считал себя ученым средней руки, — говорит Плонский. – До 1982 года подготовил 33 кандидата наук, а после — только 4 кандидата. Изменилось отношение к науке, и это чувствуется во всем. Высшая школа перешла на новые программы по западному образцу, курс теоретической подготовки стал короче, мы многое потеряли. Впрочем, нас могут ждать и другие перемены.

Впадать в пессимизм не в стиле Александра Филипповича. Ведь 90 лет – это не повод останавливаться, это время строить и воплощать в жизнь планы, которых у профессора хватает.

Россия потеряла новороссийского ученого: 4 комментария

  1. А вы что подразумеваете под «истерией»? Нашу тревогу и недоумение? Вам не стыдно? Если бы вы потеряли близкого друга и не могли по
    лучить НИ ОДНОГО внятного ответа — тоже соблюдали бы спокойствие?

  2. Александр Филиппович прекрасный ученый, педагог, чедовек! Спасибо ему большое, что дал нам знания, научил честному и настойчивому отношению к жизни. Сейчас не возможно подобрать слова… Мы вас всегда будем помнить! Ваши курсанты, 6 рота, ТЭТР.

    1. выдающийся интриган , склочник , безбоязненно относился к настоящим талантам , делал все возможное для их устранения — всякие подлости и поливание грязью, а как откроет свой рот так пена и брызжет. Ни чему не учил и только Я Я Я Я Я яяя. Бог все видит.

Добавить комментарий для saninc Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *